«Благодарю судьбу и Бога…»

Не так давно Анна Петровна Анненко отметила свой 70-летний юбилей. И хоть говорят, что годы красоту уносят, здесь как раз не тот случай. Она по-прежнему очаровательна, как много лет назад, когда впервые вступила на нашу Черниговскую землю, приехав по переселению в совхоз «Дмитриевский».
Много лет проработав фельдшером на втором отделении, а затем выйдя на пенсию, Анна Петровна переехала с дочерью в Черниговку. А поскольку с детства безумно любит землю, купила дачку и выращивает там море цветов. Особую любовь питает к розам, коих у нее десятки видов. Многие черниговцы так и зовут ее с любовью – цветочница Анюта.
Но цветы – не единственное хобби Анны Петровны. Она прекрасно поет. Много лет является участницей хора ветеранов. А как раз в канун своего юбилея приняла участие в «Вечере русского романса», превосходно исполнив романс Булата Окуджавы «Любовь и разлука».
Но и это еще не все ее увлечения! В свободные минуты она пишет стихи! И какие стихи!!! Не зря ведь говорят, что если человек талантлив, то он талантлив во всем!
Чтобы хоть немного получить представление об ее воспитании и истоках таланта, я встретилась с этой прекрасной женщиной и, выслушав рассказ, была потрясена всем, что пережила она в годы войны. И не написать об этом теперь просто не могу. Восхищает то, что, испытав голод, разруху, ранее сиротство, она не очерствела душой, не замкнулась в себе, а, напротив, выбрав профессию медика, благоговеет к каждому, кто обращается к ней за советом. Хотя лечит теперь больше добрым словом, улыбкой, состраданием и сопереживанием.
Быть может, истоки ее прекрасных личностных качеств, которые развивались и совершенствовались по жизни, достигнув сейчас апогея, и родились в том далеком военном детстве? Задав этот вопрос, слышу в ответ:
-  В своих воспоминаниях я часто улетаю туда, где родилась. Где отцом срубленный крепкий дом стоит до сих пор. Где неповторимая по красоте природа, где незабываемый дух детства. Наконец, где могилы моих родных…
Родилась Анна Петровна в 1939 году в селе Кочегуры Курской области. Родители – колхозники. В семье, кроме нее, самой младшенькой, подрастали еще трое детей – сводный брат Ваня и сестры Шура и Маруся.
- Я еще совсем крошечной была, но запомнила, как, провожая отца на фронт, мы всей семьей шли на станцию, и он нес меня на руках. Не вернулся отец. Все мужчины из нашего села погибли, - вспоминает моя рассказчица. – Пришел с войны домой лишь единственный мужчина – сын старосты-полицая. Куражился потом среди вдов.
В 1942 году наше село заняли немцы. Недалеко был партизанский лагерь. В ту сторону ежедневно летели немецкие снаряды. Когда они свистели совсем уж низко, мама кричала нам: «На улицу! На улицу!». Мы выбегали и выстраивались под стеной дома, а мама в это время громко молилась Богу, вроде это нас могло спасти, если снарядом разнесет крышу. А что еще можно было предпринять, если обстреливалась вся местность вокруг? Так и жили в вечном страхе до самого освобождения.
И огороды люди побросали, а кто садил, так не всяк урожай добывал. Питались плохо, часто хлеб пекли из желудей. Он был тяжелый. Липкий, горький. Его вкус я до сих пор помню. Да щи варили пустые – трава да картошки малость. Старшие дети понимали, что мама из последних сил пытается дать нам шанс выжить - сама ходила вечно впроголодь. А я, маленькая, еще ничего не понимала, следом хожу да конючу: «Мама, есть хочу». Она в ответ, смахивая слезы: «Сейчас, дочечка, борщичка налью». И хлебали мы то, что называлось борщичком, нисколько не наедаясь. А мама поплачет, погорюет да петь начнет, чтоб совсем мы не скисли. Песня у нее любимая была – «Очаровательные глазки». Вот и я вслед за ней петь стала, а она мне: «Дочечка, вырастишь – артисткой станешь, меня к себе жить заберешь». Не сбылось. Рано умерла наша мамочка. Перекрывала соломой крышу, простудилась и уже не поднялась. После войны это случилось…
- И еще помню такой страшный случай, - продолжает Анна Петровна свой рассказ. – Когда Ване исполнилось 15, завел он дружбу с партизанами. Немцы стояли в сельской школе, так он умудрялся воровать у них автоматы и носить в лес партизанам. Полицаи про это прознали да к нам во двор нагрянули. Ивана из дому вытащили, посадили на табурет и в рот ему дуло пистолета наставили. Долго пытали, потом все-таки отпустили, сомневались, видно, грех на душу не взяли. Мама после случившегося запрягла лошадь, усадила меня в повозку да поехала партизан тех искать, чтобы договориться насчет Вани. Рано было ему еще во взрослые игры играть, всех нас живыми видеть хотела.
А мне до сих пор вспоминается партизанская землянка и колючее солдатское одеяло, на которое меня усадили. Странно, что это ощущение до сих пор помнится… И котенок в землянке мяукал. И еще я запомнила партизанское кладбище, где было много колышков со звездочками, - грустно закончила моя собеседница.
Да, уж эта человеческая память… Сколько лет миновало, а ей нет покоя, не отпускает прошлое. А может это и хорошо, что среди нас живы еще люди, не понаслышке знающие военное лихолетье, способные здраво рассуждать и вспоминать то, что никогда не должно быть забыто.
- Что еще помните, Анна Петровна? – осторожно спрашиваю свою героиню и в ответ слышу:
- Много помню. Помню, как наших немцы через село гнали – большущую колонну пленных. Это были израненные, голодные солдаты, многие из которых еле передвигали ноги. Кто-то из селян бросил в колонну Буряк, он не долетел и за ним выскочил молодой парнишка, видно, очень хотелось есть. Тут же его прошили из автомата, а мы потом похоронили за селом. Как сейчас помню, на шее у него был медальончик.
А вот когда наши заняли оборону, Курская дуга в пятидесяти километрах от села проходила, началось то, что можно было бы назвать адом: танки, самолеты, и ни на минуту не утихающий шквальный огонь. Дрожала земля. Люди сутками сидели в погребах. В тех боях решалось главное – мы или  они. Так рассуждали взрослые, а мы, детвора, впитывали эти слова, чтобы рассказать уже своим детям. Не дай Бог им пережить такое!
Наконец, немцев погнали прочь с нашей земли, и мы все радовались, встречая своих. После Курского сражения по дороге в город, куда ходили за солью старшие сестры, побывали они на месте боя. Рассказывали страшное - видели они горы человеческих тел. В те дни на этом месте погибли десятки тысяч наших солдат. Были случаи мародерства, потому  как на некоторых военных не было одежды и обуви. Правда, к сожалению, бывает горькой…
- После освобождения во второй военный период на постое в селе расположились связистки. Помню, как молоденькие девушки махали на крыльце большим утюгом с угольями. И в войну люди стирались и гладились. И танцы в старой колхозной конторе устраивали под балалайку. Выбитые стекла завешивали плащпалатками, мели полы травяными вениками и веселились в свободные минуты. Молодость всегда есть молодость, - улыбнулась моя откровенная рассказчица. – В ней всегда есть место и радости, и веселью, и любви…
Хотя по-прежнему было очень голодно (весной односельчане собирали мерзлую картошку на колхозных полях, в лесу рвали дикий чеснок и щавель для лепешек, как лакомство сумками носили сладкие кленовые побеги), все равно чувствовался другой настрой: все ждали победу, всем хотелось выжить.
А после войны – вновь голод и неурожай. С полей, где шла Курская битва, еще несколько лет вывозили металл. Газета «Курская правда» писала о том, что нельзя было ни пахать, ни сеять. По дворам ходили нищие, просили поесть. Сами голодали, но давали бедолагам то малость картошки, то свеколку, то лепешку из дубовой коры вперемешку с ржаной мукой. Добрее люди были, душевнее, жалостливее, чем теперь.
В селах после войны не было ни света, ни радио, ложились и вставали по солнышку. Но школа начала работать, и Анна Петровна вспоминает, как однажды школьников повели на экскурсию – смотреть и слушать черную тарелку установленного в центре села первого общего радио. Жизнь постепенно налаживалась, хотя многим по-прежнему жилось ой как нелегко.
Оставшись без отца и матери, сестры выживали, как могли. Еще в конце войны братишка ушел к партизанам и домой не вернулся. Средняя из сестер, Шура, завербовалась на Урал, а Маруся выполняла в семье роль матери, опекая младшенькую Аню.
- Поскольку на отца пришла казенная бумага, что он пропал без вести, - вспоминает далее Анна Петровна, - нас как бы игнорировали, мол, выживайте, как можете. Хотя пенсию по потере кормильцев назначили. Это было всего 40 рублей, которые я полностью отдавала за квартиру, поступив в медицинское училище.
Старшая сестренка, Маруся, обрабатывала огород, завела кур, подрабатывала где могла, чтобы меня выучить. На неделю я приносила с собой в город яйца, картошку и немного растительного масла. Каждый день варила суп, капая в него масло. Это было хрущевское время. В магазинах появился желтый кукурузный хлеб, за ним стояла большая очередь. И я тоже стояла в этой очереди, покупала полбуханки, а пока доходила домой, в руках оставалась лишь краюшка. Уж очень после голодной войны хотелось настоящего хлебушка.
После окончания училища Анна Петровна по распределению попала в Бурятию. Жили в общежитии с подружкой. 365 рублей зарплаты хватало лишь на самое необходимое. Но профессию свою она очень любила. А после работы девчата бежали на репетиции, участвуя в художественной самодеятельности, много читали.
- Благодарю судьбу и Бога за то, что я стала медиком, а сестренку – за поддержку в послевоенное лихолетье. Работа сначала медсестры, потом – фельдшера до сих пор кажется мне самой лучшей на свете, - искренне призналась моя героиня.
В жизни Анны Петровны Анненко было все: и любовь, и замужество, да вот на Дальний Восток по переселению приехать было суждено только с дочерью Ириной. Дали им хорошую квартиру в Искре, помогли обзавестись хозяйством. И пошла жизнь на новом месте по-новому. И днем, и ночью шли к Анне Петровне за помощью односельчане, и не считалась она со временем, помогая каждому. Оттого не совестно, а радостно сегодня людям в глаза смотреть, оттого непоколебима уверенность, что жизнь хоть и безмерно трудной была, но удалась. За трудовые дела Анна Петровна имеет много наград, в том числе и звание Ветерана труда.
Сегодня моя героиня в своей квартире встречает любимых девочек – так зовет она дочь и внучку Катюшу, уже студентку. На даче ухаживает за любимыми розами, выращивает овощи и ягоды, а в свободное время поет. И поет Анна Петровна везде: и дома, и в хоре, и, при случае, в санатории, и среди друзей. Это хобби вдохнула в нее мама, когда в голодные военные годы пела сама, чтобы выжить и поднять на ноги дорогих ей ребятишек.
…А холодными зимними вечерами на белый лист ложатся стихотворные строки – искреннее отражение мыслей:
Вернулась я в родимый край.
И солнца луч лицо лизнул.
Знакомый дуб, тряхнув ветвями,
Ко мне их в руки протянул.

Вхожу я в лес, шумит листва,
Дубы степенные и клен нетерпеливый…
Осины-щебетуньи машут мне,
Приветствуя меня в родной стихии.

Под руку с ветром я иду,
Навстречу ручеек бежит,
Своей прохладною водою
Коснуться ног моих спешит.

Вдыхаю ветер, воду пью,
В лесной прохладе отдыхаю.
И небо, землю – все вокруг
Я с чувством сердца обнимаю.
Доброго Вам здоровья и долголетия, милая Анна Петровна! Пусть радует Вас каждый день жизни!
Зоя Казак